На мультимедийный перфоманс «Ван Гог: письма к брату» все билеты были проданы за несколько дней до спектакля. В день представления зрители дежурили у касс и спрашивали лишний билетик.
Зал полон. Все хотят на это посмотреть: музыка, монолог, живопись. Три в одном. На сцене – холсты и подсолнухи в вазе.
В это время, за десять минут до начала спектакля Евгений Миронов вышел к прессе.
Не выходить из образа ни при каких обстоятельствах. Мастер-класс от Миронова
- Что вас больше всего удивляет в личности Ван Гога?
- Все знают историю Ван Гога примерно в одном предложении: он не продал за свою жизнь ни одной картины, а через полгода после смерти он стал известен всему миру. Но читая его письма, начинаешь понимать, что это чистый глубокий философ, открытый и хрупкий, несмотря на брутальную вечно небритую крестьянскую крепкую внешность. При этом нежнейшая натура. Конечно, удивительная любовь ко всему.
Честно говоря, я так понимаю, он разрушал себя, потому что невозможно резко взять «высокую желтую ноту» не раздирая себя, не умирая. И он ее достиг этой ноты, но и разрушил сам себя. Несмотря на то, что все ему говорили, даже брат, что пора бы ему нарисовать что-то на потребу зрителя.
- Вы думаете, это было самоубийство?
Я думаю, да. Последние его слова о том, что смерть это тот же самый поезд, который должен отправить человека к звездам. Мы не можем так жить, люди. Мы недостойны такой жизни. Там лучшая жизнь. Он к этому по-другому относился.
- Что вас вдохновляет?
Вот такие люди, я от них очень сильно заряжаюсь.
- Насколько востребованы необычные форматы в театре?
- Я руковожу Театром Наций, который изначально стал заявлять о поиске новых форм. Мы вольны отойти от традиций, мы можем позволить себе все что угодно, и синтез разных искусств, мультимедийный жанр очень востребован оказался. К примеру, у нас есть спектакль, где зрители оказываются внутри действия, наряду с артистами, и это абсолютно новые впечатления.
Искусство 21 века – это синтез, безусловно. Юрий Абрамович это чувствует. Этот фестиваль тому доказательство.
- Вы часто играете исторических личностей. Это сложно?
- Когда ты играешь исторического персонажа, это всегда ответственность. Тебе необходимо честно изучить его, плюс внести какое-то свое отношение, свой взгляд на эту историю иметь. Таким образом, сделав этого персонажа своим, при этом сохраняя объективность.
Когда я играл Достоевского, я мучился от того, что я раскрываю подробности его интимной жизни – имею ли я право вообще? Но однажды я понял, что все ситуации его жизни были описаны в романах. Я понял, что это «кухня» великого художника, из какого сора растут эти цветы.
Евгений Витальевич попрощался с прессой и уже через несколько минут предстал перед зрителем. Он рассказывал зрителям (или брату Тео?) о самом сокровенном.
«Когда пустой холст идиотски пялится на тебя, малюй хоть что-нибудь. Ты не представляешь себе, как парализует художника вид вот такого пустого холста, который как бы говорит: «Ты ничего не умеешь». Холст таращится, как идиот, и так гипнотизирует некоторых художников, что они сами становятся идиотами. Многие художники боятся пустого холста, но пустой холст сам боится настоящего страстного художника, который дерзает, который раз и навсегда поборол гипноз этих слов: «Ты ничего не умеешь»
Винсент Ван Гог «Письма к брату Тео», 1883 г.
Внезапно, прямо посреди письма, Евгений прервался и указал пальцем в зал:
«Девушка, выключите свет! Вы мешаете! Выключите свет от телефона!».
И спокойно, не выходя из образа, продолжил читать письма.
Кстати, если девушка в этот момент снимала видео, то она засняла личное обращение к ней артиста (хоть и не слишком вежливое).
Балет-хоррор «Мать»
Мы опросили мам Сочи, пойдут ли они на балет по мотивам сказки Андерсена «История одной матери» с Натальей Осиповой и Джонатаном Годдаром в главных ролях.
И вот какие ответы получили:
«Я прочитала анонс, в основе сюжета – смерть ребенка. Боюсь, моя психика этого не выдержит».
«Сказка очень грустная, значит, и постановка будет грустной. У мам очень чувствительная психика, очень сложно смотреть фильмы и спектакли, где страдают дети».
Но мы нашли мужественную маму в нашей редакции, и Антонина Матвеенко посетила спектакль:
«Это был не просто балет, он больше был похож на фильм ужасов. Действительно, было много моментов, когда хотелось заплакать, и я уверена, что многие женщины плакали в зале. Особенно страшный был эпизод, где Смерть забирает у Матери глаза. Ложкой.
Но надо сказать, что финал постановщики скрасили. Он гораздо более светлый, чем у Андерсена. После такого финала стало немного легче. Но сам балет очень тяжелый».
Комментариев еще нет
Войдите или зарегистрируйтесь , чтобы оставить комментарий.